В гавани море - совсем ручное и очень щедрое. Рядом с набережной есть кусочек берега, заваленный всяким корабельным хламом и огороженный сетчатым забором, перелезть через который не составляет труда. И между поросших купоросом деталей и всякой железной мелочи таится тьма-тьмущая сокровищ - осколки красивых ракушек, гладкие, обкатанные морем цветные стеклышки...самое классное, если находишь целую ракушку. А еще лучше - если куриного бога.Кто-то нашел три, мне не досталось ни одного. Лысоватый, бронзовый от намертво въевшегося в кожу загара сторож этой свалки, вышедший поглядеть, "кто это тут шурует", опознав в нас неместных - бледнокожих, неприлично раздетых для такой холодной погоды, как +15 ( мы свободно щеголяли в шортах и футболках),благодушно махнул на нас рукой и присоединился к поискам.
Все найденные сокровища вываливались на пол душевой, тщательно промывались и выкладывались на просушку на широкий подоконник. Жили мы в междугородье, в пустующем на время несезонья пансионате, а мансарде на последнем этаже. До пансионата мы добирались на автобусе, каждый раз пересекая горный перевал по узенькой дороге-серпантину. Горы - зеленые и безбрежно огромные, окружают со всех сторон, ветки деревьев шелестят по стеклам автобуса, и ни души на километры вокруг, и я вновь и вновь вспоминаю о Господине горных дорог:
Тот пансионат располагался в небольшом поселке, и мне ни разу не удалось встретить ни одного местного, кроме продавщицы в небольшом магазинчике на берегу. Был он белый, полупрозрачно стеклянный - и ни в одном магазине не было столько ветра и воздуха. Я же говорю, ветер, он там везде и во всем. Море - с близкого расстояния серо-стальное, и обжигающе ледяное, совершеннодикое. Оно и море августа, нежно -еленое и похожее на парное молоко - это два совершенно разных моря. И я, полжизни проведя в воде и на плаву, выбираю то, в которое ступить невозможно из-за его ледяной неприступности. Камешки на берегу нагреты солнцем, так здорово растянуться на них , закрыть глаза и слушать рокот, с которым море передвигает тяжелые волны, яростно обрушивая их на берег. К этим звукам примешиваются крики малышни - нашли в километре на восток мертвого дельфина, ищут меня, хотят показать. Я жмурюсь и хочу раствориться в воздухе - мне жадно, ме безумно мало этого моря, и что мне мертвые дельфины, когда я хочу быть только с ним.
...Торчишь у моря до самого заката, ветер настырно толкает тебя в спину - вали, мол, уже отсюда. Подчиняешься с неохотой и стуча зубами.
А ночью видно звезды. Потолок неба здесь невообразимо низкий, а звезды - яркие до неприличия. Кажется, если встать на цыпочки, можно подцепить одну пальцем - и она так и останется на нем, яркая, сияющая точка. Звезды отражаются в море вместе с огнями стоящих на рейде кораблей - по утрам иногда слышно их низкие, протяжно-приветственные гудки.
...В этом городе убогая индустрия развлечений, но зато есть высокие платаны и дубы, и плоские каменные плиты со сколами на стыке, по которым так звонко щелкают подошвы кроссовок.Неведомое простое и вкусное мороженое.Кардиаграмма улиц, к которой так тяжело привыкать жителям равнин. Это город вечно молодых духом, и мне не удалось поймать ни одного унылого лица. Я был здесь от силы дней пять, но нигде и никогда не чувствовал себя настолько дома.
ОтветНе указан. Оказавшись там однажды, вы все поймете сами.