Вечером и ночью мне нравилось ездить на заднем сидении.Сорок на сорок, ногами упираясь в противоположную стенку, коленями при резком торможении долбаясь в заднее стекло, которое, впрочем, предусмотрительно можно было сдвинуть, и в лицо дул мощный и теплый, с оттенком сахарной пудры и кипящего масла. Абсолютно блядский запах, в лучшем из смыслов.
Кондиционер в этой тачке был выломан к херам.
Весь пол был завален хламом. Старые детективы и книжки про пикси и прочий волшебный народец, топорик, несколько мешков и чертова уйма изрезанных журналов, среди которых мне как-то удалось раскопать совершенно целый "Интервью" Энди Уорхолла. На самом деле, я надеялась однажды найти там альбом по современному искусству.
Однажды я раскопала там барабанные палочки. Такие, с историей. Следующие пару раз ездила исключительно спереди, чтобы выстукивать по передней панели из старого, матерого пыльного пластика всякую дребедень вроде Кэша и We will rock you.
Радио работало исправно. Однажды мы поймали Mumford and Sons - I will wait, и это было похоже на катарсис. Я даже не отбивала ритм по панели и чужим нервам.
Разумеется, никто не курил. В бардачке неизменно валялась пара мятных леденцов.
К зеркалу в салоне был привязан тряпичный вышитый мешочек, из которого периодически сыпалась какая-то пыль. Мешочек был набит лавандовой трухой, которая приносит что-то положительное и по идее приятно пахнет. На деле мешочек пах старыми историями.
Тачку звали Шеймус. Она была слишком старой, чтобы жить без имени. Когда даешь имя, вроде как делаешь своим. Наверно. Мы это не обсуждали.
Шеймуса явно создали, чтобы строить в нем самые грандиозные планы. Строить из подручного материала, журнальных вырезок - хэй, мы сделаем так, и у меня будет вот это, из пустых стаканов из-под коктейля или газировки в Макдаке, о да, вот эта самая песня, и однажды мы найдем, махнем, мы будем.
Мы будем. И слаще этих слов не было и не будет вовеки веков. Аминь. Жми на газ по максимуму.